Время говорило его стихами

После окончания училища Асеев уезжает в Москву, где поступает в Коммерческий институт и в университет - вольнослушателем. Но уже в это время Асеев целиком отдает себя поэзии, так что, по его же словам, в Коммерческом институте ему было «не до коммерции», а в университете - «не до вольного слушания».

В эти годы Асеев много пишет, сближается с такими поэтами, как В. Брюсов, С. Бобров, Б. Пастернак, В. Лидин, начинает печатать свои первые стихи. С 1911 года они появляются в различных сборниках, в альманахах, в журнале «Проталинка». А с 1914 года одна за другой выходят его книги: «Ночная флейта», «Зор», «Леторей», «Оксана».

Первый сборник Асеева «Ночная флейта» нес в себе и черты символизма, и влияние модных тогда авторов разных школ. С. Бобров в напутственном предисловии к «Ночной флейте» призывал «отдать себя чистой лирике», «изучению схем лирических движений».

Многое в словесных поисках раннего Асеева было связано, конечно, и с новациями предреволюционных лет, и с непосредственным влиянием на молодого поэта его первых учителей и наставников. И среди них, в первую очередь, надо назвать В. Хлебникова и В. Маяковского.

В. Хлебников - один из самых самозабвенных экспериментаторов в русской поэзии ХХ в. Противоречивым и сложным было отношение к его фольклору. Он довольно широко использовал в своих стихах и поэмах и сказки, и заговоры, и песни. Его произведения пестрят бесчисленными ссылками на арабских, индийских, иранских поэтов и мыслителей древности.

Молодого Асеева привлекло, несомненно, хлебниковское полусказочное обожествление мира природы. Ранние стихи Хлебникова ритмико-интонационным и образным строем в чем-то напоминают языческие заклинания. Подобный прием виден и в асеевских «Песнях солнцу». Асееву был близок и понятен хлебниковский интерес к истории, к судьбам славянства, хлебниковская тяга к «древнерусским» неологизмам, смысловыми оттенками уходящими в корневую основу языка.

Но Асеев - реалист по самому своему видению мира - оставался верным жизненному восприятию бытия. Это проявилось в его сборнике «Зор». Эта книга с первой строки говорила об интересе к подлинно народному языку, к слову как произведению искусства. Асеев стремился внести в охлажденный, препарированный интеллигентский язык русской поэзии начала века уже позабытое звучание старой речи, на которой объяснялись «низовые да посадские».

В 1914 году Асеев встретился с Маяковским, и это оказало влияние на всю его жизнь. Как известно, Маяковский очень быстро сдружился с Асеевым, очевидно увидев в нем черты подлинного поэтического дарования, может быть даже раньше, чем его почувствовал сам поэт. Вероятно, именно тогда он бросил Асееву фразу, которая определила в какой-то степени путь последнего: « Что вы, Асеев, там с Бобровым возитесь? Ведь он же символист! Пишите так же, как и я, и это будет поэзия будущего».

В сложные годы поэтических исканий Николай Асеев все чаще брал курс на Маяковского. Трудно сказать. что сблизило их. Сам Асеев объясняет это несколько упрощенно - он говорит, что оба они, в отличие от «высокообразованного и глубоко эрудированного сноба Б. Пастернака, были уличными мальчишками, недоучками и провинциалами, вдруг попавшими в огромный город». Это не совсем так. Даже очень ранние стихи и высказывания поэтов - и Асеева и Маяковского - говорят о широте кругозора, о культуре.

Никакой особой провинциальности к моменту знакомства у них не было, если, конечно, не называть так запас впечатлений и слов, незнакомых коренным москвичам или петербуржцам. Скорее всего, здесь сыграло роль другое. «Уличные мальчишки» были людьми дерзкими, очень активно воспринимавшими жизнь, угловатыми и по-юношески радостными взахлеб. Асеева тянула к Маяковскому независимость его нового друга и его неустроенность, на расстоянии казавшаяся абсолютной свободой. И, конечно, - огромный талант, который не мог не найти отклика у молодого поэта, продиравшегося сквозь настороженное и холодное равнодушие редакций и редакторов. И не следует забывать еще одно обстоятельство: для них - для Маяковского и для Асеева, приехавших из порядочной глуши,- Москва и Петербург были диковинкой, экзотикой; отсюда повышенное внимание к городу, «урбанизм», образы, немыслимые у горожанина (и у провинциала, держащегося за свою провинциальность как за литературную позу), да слова, далекие от штампов газет и витийствующих лекторов, интерес к фольклору.

Так начинался путь Николая Асеева. Непосредственная встреча с войной, а потом с революцией внесла серьезную поправку в его жизнь, мысли, искания.

Октябрьская революция застала поэта на Дальнем Востоке, где он сотрудничал в местной газете. Ему дана была возможность распоряжаться литературным отделом. В газете Асеев помещал стихи В. Маяковского, В. Каменского, П. Незнамова. Революционные мотивы очень отчетливо прозвучали в сборнике «Бомба», выпущенном поэтом во Владивостоке в 1921 году. «Бомба» была книгой, оторвавшейся от камерных стихов юности поэта. Красота и сила революции утверждались в ней совершенно недвусмысленно.

Солнце, которое так решительно взошло на плакаты Маяковского и заглянуло в его лирику, здесь также очеловечено, оживлено. Оно друг и товарищ поэта:

Товарищ - Солнце! Высуши слез влагу, чьей луже душа жадна. Виват! Огромному красному флагу, которым небо машет нам!

Но не нужно большой фантазии, чтобы найти параллели между стихами Маяковского и Асеева. Речь здесь идет не о подражании, а о внутренней близости обоих поэтов к идеям революции, сходном понимании происходящего, сходном видении его. После выхода книги над Асеевым нависла угроза ареста. Получив возможность вырваться из белогвардейских тисков, Николай Асеев с женой Оксаной перебрался в Читу, откуда в 1922 году телеграммой наркома А. В. Луначарского был вызван в Москву. И с этого времени начинается его творческое содружество с Маяковским, который, пишет Асеев в автобиографии, принял его как родного. Затем началась работа в «Лефе» (Левый фронт искусств), в газетах, издательствах. Он пишет немало стихотворений, фельетонов, памфлетов.

В последующих своих произведениях поэт, преодолевая подчас нарочитую усложненность поэтической образности, стремится к простоте и ясности стиха. «Я лирик по складу своей души, по самой строчечной сути»,- сказал поэт о себе. И это действительно определяло сильную сторону его сложного таланта. Поэт-лирик широко и активно воспринимал явления общественной жизни, стремился передать высокий пафос рождения нового мира.

Героическая тема вошла в произведения Асеева вместе с революцией и прозвучала еще в стихах, написанных во Владивостоке. Поэт остался ей верен. Духом революционного энтузиазма проникнуты его произведения 20-30-х годов: поэмы «Свердловская буря», «Семен Проскаков», стихи «Синие гусары», «Двадцать шесть» и многие другие.

30-е годы - время напряженных творческих исканий Н. Асеева. Смысл этих исканий достаточно точно определил Н. Тихонов, когда говорил, что он - «черный труженик стиха, перепробовавший все размеры и жанры... в поисках проникновения в современную тему со всех сторон».(1) Об авторитете поэта свидетельствует его общественное положение: он входил в редакционную коллегию «Литературной газеты», был вначале кандидатом в члены, а потом членом оргбюро союза писателей СССР, возглавлял комиссию оргкомитета по приему в Союз писателей, на Первом съезде был избран в состав правления и активно работал в нем. Асеев одним из первых среди советских литераторов был в январе 1939 года награжден орденом Ленина, избирался депутатом Моссовета. В 1941 году за поэму «Маяковский начинается» (1936-1939) получил Государственную премию СССР.

Поэтическая книга о Маяковском стала заметным явлением литературной жизни предвоенных лет. Критика отозвалась на нее многочисленными статьями и рецензиями.

Многократно говорилось о дружбе, связывавшей обоих поэтов, о том, что Маяковский вошел в биографию Асеева, и в личную и в творческую. О том, что Маяковский - об этом Асеев писал много раз сам - сыграл колоссальную роль в его поэтической судьбе.

События в поэме охватывают несколько десятилетий. Асеев дает образ Маяковского в движении, в росте. Каждая глава - новый мазок кисти. Вместе они - эти мазки - сливаются на расстоянии и дают законченный и цельный портрет.

В истории русской литературы поэма о поэте - вещь не часто встречающаяся. Это большое реалистическое полотно - многокрасочное, многоплановое, сложное по своему построению. Собственно говоря, это цикл законченных поэм, связанных с образом Маяковского, с его эпохой, с его друзьями, поэм, совмещающих в себе и историко-литературное исследование, и размышления о будущей поэзии, и первоклассную лирику.

Поэма «Маяковский начинается» вызвала споры уже при своем появлении. Вскоре после завершения поэмы на заседании бюро президиума Союза советских писателей состоялось ее обсуждение с участием поэтов и критиков.

А. Фадеев заявил, что «значение и высокое достоинство поэмы Асеева - бесспорно. Среди советских поэтов Асеев, несомненно, один из крупнейших и самых талантливых». Алексей Толстой подчеркнул: «Не нужно в критике культивировать директивный тон, не нужно обсуждать то, чего в произведении нет. Гораздо важнее говорить о том, что и как сделано поэтом».

Поэма Асеева при всем, казалось бы, ее историзме бала произведением, обращенным в настоящее. Более того - эта поэма принадлежала к тем произведениям, которые вооружали наш народ накануне войны.

В годы Великой Отечественной войны лирика Асеева была неразрывно связана с трагической борьбой советских людей с фашизмом. В отличие от Н. Тихонова, А. Твардовского, М. Алигер, П. Антокольского, В. Инбер и некоторых других поэтов, Асеев не написал в эти годы ни одного масштабного произведения, но его лучшие лирические стихи не потерялись в многоголосье советской поэзии, всецело подчинившей себя победе над врагом. Больше того, своей «асеевской « нотой, сугубо личностной окрашенностью они выделились из огромного потока проходных военных стихов и, выйдя за рамки своего времени, привлекают внимание и сегодняшнего читателя.

Уже на второй день войны Н. Асеев публикует стихотворение «Победа будет за нами»:

Война в наши двери стучится, предательски ломит в окно,- ну что же, ведь это случиться когда-нибудь было должно! ....................................... Охвачена мыслью одною, всей массой объединена, встает большевистской стеною взволнованная страна.

В лучших стихах о войне Асеев подхватывает замечательную традицию русской классической поэзии ХIХ века, которая, с одной стороны, воспела подвиг, мужество и храбрость русского солдата, с другой - с неподкупной правдой рассказала о самых тяжких страданиях, выпадавших во всех войнах на долю солдата.

В эвакуации в городе Чистополе (Татарстан) поэт с жадностью ловил вести с фронта. У него есть немало стихов о войне, ставшей буднями. Одно из них так и называлось «Будни войны». Асеев говорил в нем, что «не рассказать про геройство серым, сухим языком», что поэту надо самому пройти через будни войны, надо зарыться в землю вместе с пехотой. Только тогда сумеет он постичь правду героического подвига народа.

Чуткий к правде, Н. Асеев создает целый ряд стихотворений, трогающих своей глубокой человечностью и реализмом в изображении военной судьбы простых людей, народа в целом: «Полет пуль», «Будни войны», «Поезда», «Городок на Каме», «Надежда».

Насилье родит насилье, и ложь умножает ложь; когда нас берут за горло, естественно взяться за нож. ..................................... У всех, увлеченных боем, надежда горит в любом: мы руки от крови отмоем, и грязь от лица отскребем, и станем людьми, как прежде, не в ярости до кости! И этой одной надежде на смертный рубеж вести. («Надежда», 1943)

В поэмах войны - «Урал»(1944) и «Пламя победы»(1945) Н. Асеев выразил главную задачу времени - осмыслить подвиг народа, показать закономерность жизнестойкости и могущества советской страны в годину тягчайших испытаний.

Первые послевоенные годы в творчестве Асеева не дали значительных произведений. Были отдельные удачи , были и слабые произведения, но таких, какие стали бы событиями, не было.

Лишь в 1954 году вышел новый сборник Асеева «Раздумья», ставший вехой на его творческом пути и на пути советской поэзии, знаменуя, как и некоторые другие книги, начало нового этапа развития советской культуры.

В сборник вошла «Поэма о Гоголе» и ряд стихотворений. «Поэма о Гоголе» - поэма трагическая. Трагичны в ней и образ Гоголя, и самой России, и ее многострадального народа. Но в сборнике «Раздумье» много стихов, полных оптимизма, в которых отразился взгляд на мир человека, стоящего на самом пороге новой эпохи - эпохи всеобщей справедливости. Образ его проходит через весь сборник, объединяющий стихи на самые разные темы.

Сборник «Лад» (1961) появился в нашей литературе как явление глубоко закономерное. Новый подъем народного самосознания не мог не продиктовать поэтам новых стихов. Наименованием книги поэт выбрал старинное русское слово, краткое звучанием, емкое смысловой значимостью. В искусстве слово «лад» означает стройное, песенное звучание речи, ее поэтическое совершенство. В ощущении мира и бытия человеческого - согласие, счастливое чувство полноты жизни. В книгу вошли отклики на события общественно-политической жизни страны, в думах поэта отозвались заботы советского народа об упрочении мирного, созидательного пути развития Отчизны.

Сердцевину книги «Лад» составил цикл «Москва - Россия». Стихи о былинных богатырях («Илья», «Микула»), стихи о Кутузове, о Льве Толстом, о Ленине, поэтические картины курских мест в «Богатырской поэме» - по-новому открывали в поэзии Николая Асеева образ Родины, - в богатырский рост, в славном величии народных помыслов и трудов. Прожитое приходит в книгу стихов «Лад» как ставший историей день вчерашний. Он заявляет о себе фольклорными образами былинных богатырей Ильи и Микулы. Былинный Микула волей воображения приближен к новому веку:

Он, закинувши в небо сошку, поднимается в полный рост, пролунив от земли дорожку до могучих, далеких звезд. ........................ Прошумело столетий чудо, отозвалось эхом в веках, было - вестью древнего люда, стало - вещью в наших руках.

В других стихотворениях на исторические темы в книге «Лад» факт истории устанавливается как данность, от которой нити удут к современности. Это и в стихотворениях «Бронза», «Илья»:

у его стального стремени встали новые бойцы, и они уже в наши дни: продолжают снова подвиги богатырские свои.

В стихотворении «Кутузов» образ полководца вырисовывается через восприятие его недругами, которые плетут интриги, дают советы, честолюбивы и завистливы. Всем строем Асеев подготавливает читателя к заключительным строкам, в которых не оценка поведения Кутузова (его оценила история), а раскрытие основной мысли, основного побудительного мотива поведения героя:

То был душой, без крика - русский, что завещал и нам он впредь!

Но в центре книги стихов «Лад» - сегодняшний день мира, человек и современность. Не раз и не два поэт скажет о полноте счастья, испытываемого им, и источником этого счастья назовет успехи народа и страны. Поздние стихи Асеева по-молодому актуальны и злободневны. В стихотворной публицистике времени «Лада» поэт верен традиции активной гражданственности. И как поэт- гражданин он откликается на все значительные события. Один из многих примеров - отклик на полет первого космонавта Ю. А. Гагарина:

Мы дожили до этого! Стоило, стоило жить! Ждать, надеяться, думать, трудиться, стараться...

В ряду стихов «реального значения» выделяется «Богатырская поэма», адресованная землякам-курянам. Эпиграфом к ней поэт взял фразу из любимого им «Слова о полку Игореве...»: «А мои ти куряне свъедоми къмети»... Героями произведения стали простые труженики, покрывшие себя славой на полях сражений и на хлебных нивах. Асеев полон гордости и радости за богатырские свершения своих земляков, «поворачивавших, как плуг, жизнь свою в свете зорь лучистых».

Сегодняшний день, по мысли поэта, «с будущим завязка», и это будущее он связывает с безграничностью человеческого познания. Так рождаются его «Звездные стихи». Цикл состоит из пяти стихотворений. В первом поэт утверждает право стиха дать «таинственную встречу со звездою». Небо для поэта - не безмолвие, голос миров, к которым устремлен человек. В стихотворении «Полет», центральном в цикле, встреча с иными мирами представляется как встреча с давним другом. «Звездные стихи» Н. Асеева выражали высокую устремленность мечты и романтические тенденции в творчестве поэта.

Особое место в поздней лирике Н. Асеева занимает «Песнь о Гарсиа Лорке». Романтической приподнятостью, отчетливой песенной интонацией, внутренней собранностью она как бы сопрягается с такими его творениями, как «Синие гусары» и «Русская сказка». Героическая по своему содержанию «Песнь о Гарсиа Лорке» вместе с тем образно емко, полно и художественно убедительно выражает асеевское понимание поэзии и места поэта, имеет программное значение в его творчестве.

Поэзия предстает здесь уже не только воплощением человечности, но и воплощением гордой, несгибаемой силы. И раздвигаются границы стихотворного повествования: смерть поэта предстает здесь как трагедия народа, ослепленного, обманутого:

Почему ж ты, Испания, в небо смотрела, когда Гарсиа Лорку увели для расстрела? Андалузия знала и Валенсия знала,- что ж земля под ногами убийц не стонала?! Что ж вы руки скрестили и губы вы сжали, когда песню родную на смерть провожали?!

Но это - не плачь о смерти, это - песнь о жизни. О жизни, отданной людям, о поэзии, без которой нет жизни, о поэте, утверждающем жизнь самой смертью своей. Но поразительнее всего - простые и величественные слова о бессмертии поэта и его поэзии. В них - спокойная мудрость вечно торжествующей жизни:

Но пруды высыхали, и плоды увядали, и следы от походки его пропадали. А жандармы сидели, лимонад попивая и слова его песен про себя напевая.

Поздний Н. Асеев ощущает себя пусть малой, но неотделимой частью единого океана поэзии. Он сам сравнивал поэзию с океаном, а поэтов - с ручьями и реками, питавшими его. Они несут в него свежую воду. Правда, говорил он и о тинистых, никуда не впадающих озерках и прудах. «Подчас,- замечал он,- они даже удобнее для потребителя; некоторые приобретают лестную славу. И все же, в конце концов, эти стоячие воды постепенно превращаются в лужицы, высыхают и запахиваются. Океан же продолжает жить и греметь, неустанным шумом напоминая людям о движении, о бурях, о несогласии своем на «позорное благоразумие», которому не смирить его неукротимой силы».(2)

Со своей песней, с песней своего времени прошел Н. Асеев в поэзии. И созданное им адресовано людям, современникам и тем, кто придет на смену, адресовано миру и будущему.

Летите в окна, облака, входите, сосны, в полный рост, разлейся, времени река, мой дом открыт сиянью звезд!

В этом открытом «сиянью звезд» поэтическом доме Н. Асеева - судьба поэта, сына своего времени, гражданина и бойца.

Кроме поэзии, есть еще и асеевская проза, литературно-критические работы поэта, его воспоминания о Маяковском. Асеев прежде всего поэт, но и в смежных поэзии литературных цехах совершенствует он свое профессиональное мастерство. Проза его не идет ни в какое сравнение с его стихами, но и она - свидетельство поисков Асеевым новых форм, новых средств художественной выразительности.

В рассказах, собранных в книге «Проза поэта»(1930), меткие бытовые зарисовки («Охота на гиен») соседствуют с мрачными фантасмагориями («Война с крысами») и напряженными раздумьями о судьбах поэзии, а стало быть, и о своей судьбе («С девятого этажа»), а за всем этим встает стремление уловить облик эпохи. Оно, это стремление, ощутимо и в суховатой повести «Санаторий»(1930), где главное для Асеева - передать «то чувство рабочей ответственности, которое он внушает всякому своей непрерывной, будничной, размеренной, напряженной работой».(3) Полем битвы за новую жизнь, за новое искусство становятся страницы очерковой книги Асеева «Разгримированная красавица»(1928).

А литературно-критические статьи и рецензии Асеева? Еще в предреволюционные годы он яростно вмешивается в споры об искусстве нового времени («Владимир Маяковский и его поэма «Облако в штанах»). И не показательно ли, что пора расцвета поэтического таланта Асеева является и временем его интенсивной деятельности в области литературной критики. Так было в 20-годы: Асеев активно сотрудничает в критических отделах литературных журналов, в его рецензиях и статьях, не свободных, впрочем, от лефовской ограниченности, рассыпаны меткие характеристики современных литературных явлений, литературного процесса. В конце 20-х годов почти одновременно выходят две книги - «Работа над стихом»(1929) и «Дневник поэта»(1929), где Асеев вводит читателя в свою поэтическую лабораторию и одновременно страстно утверждает свое понимание поэзии, свое представление о ее судьбе и путях развития. Наконец, в последнее десятилетие жизни поэта одна за другой выходят статьи, где вновь - интересно и глубоко - решаются основные проблемы традиций и новаторства в поэзии, ее корней, ее структурной почвы. Собранные вместе - в книге «Зачем и кому нужна поэзия»(1961) - статьи эти позволяют говорить об Асееве-теоретике, создавшем оригинальную концепцию поэтического искусства.

Впрочем, эти сухие слова очень мало подходят к книге Асеева. Это живой рассказ мастера о своем производстве: рассуждения дополняются здесь живо написанными воспоминаниями, свой собственный поэтический опыт позволяет как кровное, личное воспринимать исследуемые поэтом законы поэзии. Это не академический трактат: менее всего склонен Асеев утверждать в своей книге истины в последней инстанции. Можно, например, спорить с поэтом, отвергающим «предвзятую поэзию»: «И как бы такая поэзия ни казалась полезной с точки зрения тех или иных общественных группировок, она никогда не поднималась до той великой значимости, которая вне временной популярности становилась свидетельством величия своей страны, культуры своего народа». (4) Но не ему ли , много лет запрягавшему свою поэзию в «утилитарную телегу необходимости», лучше других судить об этом? Асеев страстно утверждает высокое назначение поэзии и именно поэтому восстает против стремления свести поэзию к обслуживанию «повседневной необходимости».

Книга Асеева - итог многолетних раздумий. Это разговор об истоках поэзии и ее структурной почве, о жизни слова и поэтическом вдохновении. Это разговор о том, что позволяет поэзии быть всегда нужной людям, вдохновлять людей на великие дела.

Подтачиваемые годами и болезнями, таяли силы, но до последних дней своих работал мастер: для него не было жизни вне поэзии.

Н. Н. Асеев деятельно готовился к празднованию 80-летия со дня рождения В. В. Маяковского. На радио подготовили беседу с ним о великом поэте революции. Запись эта была передана в день юбилея. А буквально за день газеты поместили сообщение о смерти Н. Асеева, последовавшей 16 июля 1963 года после тяжелой и продолжительной болезни. «До самой последней минуты, - говорилось в некрологе, - несмотря на тяжелую болезнь, Николай Николаевич работал для поэзии. Творческий порыв, душевная молодость, удивительное жизнелюбие, пламенная любовь к своей Родине - вот черты большого человека и гражданина, каким был и остается в наших сердцах Николай Асеев».(5)

-----------------------------------

1. Тихонов, Н. Оптимистическая поэзия / Н. Тихонов // Лит. газ. - 1934. - 4 авг.
2. Асеев, Н. Собр. соч. в 5 т. / Н. Асеев. - М., 1964 : Т. 5. - С. 699.
3. Там же. - С. 202.
4. Там же. - С. 429.
5. Николай Николаевич Асеев: Некролог // Правда. - 1963. - 18 июля.

Е. Н. Чурилова,
зав. отд. краеведческой литературы КОНБ Н.Н. Асеева