Чистопольские страницы

Курская тема пронизывает все творчество Н.Н. Асеева. Критик В. Мильков в своей книге о поэте справедливо говорит, что «среди поэтических посвящений отчему краю в современной поэзии «Курские края»... должны быть поставлены на одно из первых мест. По искренности чувства, любви к родному краю, поэтической ожившей памяти минувших лет, по выражению духа нашего времени они имеют на это полное право».

С такой же искренностью, любовью и благодарностью Н. Н. Асеев пишет еще об одном городе — Чистополе — в стихотворении «Городок на Каме», написанном в 1942 г.

Это - о городе Чистополе, куда летом 1941 г. была эвакуирована большая группа писателей: Гладков, Леонов, Пастернак, Фадеев, Федин и др. Среди них был и Асеев, возглавлявший там Литфонд.

Находясь в Чистополе и окунувшись в жизнь тыла, он не идеализировал ее, в то время как его редакторы хотели бы видеть в ней исключительно слаженный, без изъянов механизм, действующий под лозунгом «Все для фронта, все для победы!». Например, в том же стихотворении «Городок на Каме» он пишет:

Искренние стихи Асеева, не укладывавшиеся в этот трафарет, не устраивали. Его обвиняли в очернительстве. Подобного рода несправедливые обвинения надолго выводили поэта из душевного равновесия. В такие дни у Асеева появлялись в ответ на незаслуженные упреки строки не для печати:

Вот пример: сидишь, поэму пишешь, горбишься над ней и день и ночь, в каждой строчке только тем и дышишь, как стране трудом своим помочь. Как бы ни был смысл ее опошлен мутью непустых, неточных слов, сколько черновых штрафов и пошлин в год ее работы наросло!

В это время Асеев много и вдохновенно работает, не считаясь со здоровьем, верит в победу, отстаивает свое право на свободу творчества, болезненно воспринимает вынужденные паузы в работе над поэмой «Пламя победы», первоначально называвшейся «Отмщение». Естественным было и желание поэта быстрее опубликовать свои работы, и забота о том, чтобы их прочли на радио. Стихи о войне, написанные Асеевым в эвакуации, вошли в сборник «Годы грома».

Даже в трудное военное время неотрывно владела мыслями Н. Н. Асеева память о друге В. В. Маяковском. Незадолго до начала войны он написал поэму «Маяковский начинается», стал Лауреатом Государственной премии. В Чистополе он читал ее по радио, на литературных вечерах, бывал в школе № 1 на уроках литературы вместе с Людмилой Владимировной Маяковской (сестрой поэта), где они делились воспоминаниями о нем.

Асеевы вовсе не барствовали в Чистополе, как иногда это представляется в ряде публикаций. Он, его жена и три ее сестры жили в одной комнате без удобств в здании школы, здесь же готовили на керосинке. Николай Николаевич даже не имел возможности нормально работать. В письме учащимся чистопольской средней школы № 1 он писал в 1950 г.: «Не в вашей ли школе я жил одно время в физическом кабинете с рядами пробирок и препаратов? Я писал там, уходя в дальний класс, свою поэму «Пламя победы».

Со слов А.О. Степановой, Н. Чертова, писатель, редактор Чистопольского радио, приводит в своих воспоминаниях такой факт: «В тот день Ангелина Осиповна зашла к Асеевым. Они жили в небольшой комнате при школьном здании. Женщины стряпали у керосинки. Николая Николаевича с ними не было.
- Коля пишет, - объяснила его супруга. - Он рядом, в классе, там, правда, очень холодно, но он не хочет мешать нам, да и лучше пишется, когда один...
Николай Николаевич все-таки, очевидно, услышал голос гостьи и, когда Ангелина Осиповна уже собиралась уйти, явился в комнату в шубе и в валенках. Он был еще более, чем всегда, бледен, но его голубые глаза блестели».

К чистопольскому периоду жизни Н.Н. Асеева относятся и события, резонансом которых стали публикации 80-90-х гг., обвиняющие Асеева в причастности к трагической гибели известного русского поэта Марины Ивановны Цветаевой. Основаны они, главным образом, на письмах дочери Цветаевой Ариадны Эфрон Борису Пастернаку и татарскому литературоведу Рафаэлю Мустафину. В них говорилось о том, что Асеев, будучи руководителем группы Литературного фонда в Чистополе и отвечая за трудоустройство и бытоустройство эвакуированных писателей-москвичей, не откликнулся на призыв М. Цветаевой о помощи, что и стало основной причиной ее ухода из жизни. (Немаловажно, что существует несколько версий причин самоубийства М.И. Цветаевой. Это одна из них).

В письме Ариадны Эфрон к Пастернаку от 1 октября 1956 г. мы находим беспощадные строки: «Эти имена, - пишет она об именах Цветаевой и Асеева, - соединимы только, как имена Каина и Авеля, Моцарта и Сальери. ... Для меня Асеев — не поэт, не человек, не враг, не предатель — он убийца, а это убийство — похуже Дантесова».

В одном из писем к Р. Мустафину она пишет: «Накануне гибели она поехала в Чистополь, просила Асеева помочь с пропиской и устройством в детский дом писателей в качестве посудомойки; Асеев отмахнулся...». В другом письме: «...она погибла жертвой несказанного человеческого равнодушия, жестокости, трусости». Вспоминая о письмах, написанных Цветаевой перед смертью, она пишет: «Второе письмо она оставила Асееву, прося его позаботиться о ее сыне «как о своем собственном»; Асеев не выполнил этого завета».

Разумеется, Николай Асеев не единственный, кто виноват перед Мариной Цветаевой. Вину разделяют с ним и проживавшие в Чистополе Константин Федин, Александр Фадеев, Константин Тренев. Но по свидетельствам современников, дочь Цветаевой Ариадна Сергеевна до конца своей жизни белела при упоминании имени Асеева.

Обратимся же к истории взаимоотношений Н. Н. Асеева и М. И. Цветаевой. Представление о них мы можем получить из книги чистопольского краеведа Веры Чикриной «Два дня десятилетиям равные...: М. Цветаева в Чистополе» (Чистополь, 2007), ее же статьи «По страницам дневников Г. Эфрона» из сборника «Марина Цветаева в контексте культуры Серебряного века» (Елабуга, 2008). Ее исследования основаны на документах, воспоминаниях, дневниках и письмах современников. В них четко прослеживается мысль о том, что ни «трусом», ни «предателем» Асеев не был.

С Николаем Асеевым Марина Цветаева познакомилась в конце марта 1941 г. Он, давний поклонник ее поэзии, еще в 1926 г. вместе с Н. Тихоновым и С. Кирсановым восхищенно реагировал на ее «Поэму Конца», прочитанную им Борисом Пастернаком. А в дни личного знакомства не менее восхищенно встретил ее переводы, опубликованные в это время (стихи испанского поэта Г. Лорки, французского Ш. Бодлера, украинского И. Франко).

Из писем и дневников Мура известно, что после возвращения М. И. Цветаевой из эмиграции и ареста ее мужа и дочери, Н. Н. Асеев принимает деятельное участие в ее судьбе. В Москве у Асеевых мать и сын бывали довольно часто, об этом же говорила Ксения Михайловна Асеева. Цветаева, у которой, по ее собственному признанию, «глаза плачут... просто от ласковой интонации», в Асееве нашла не просто ценителя своих стихов, но и советчика и моральную поддержку. Когда ей срочно потребовались 5 тысяч для уплаты за квартиру, он подсказал реальную возможность получить деньги в качестве аванса за готовящуюся к изданию книгу ее переводов, о чем и договорился с редактором Мартыновым. Н. Н. Асеев был в курсе ее дел, всячески пытался ввести ее в литературные круги, создать ей определенную репутацию, хлопотал о включении Цветаевой с сыном в группу отъезжающих из Москвы в эвакуацию.

Об этом же в письме Мура к сестре Ариадне:
«Дорогая Аля! ...Последние 2-3 месяца мы сдружились с Асеевым, который получил Сталинскую премию I степени за поэму «Маяковский начинается». Он — простой и симпатичный человек. Мы довольно часто у него бываем — он очень ценит и уважает маму...» А маме очень не хватало того почитания и преклонения, каким живет Поэт, имеющий своих читателей. Семнадцать лет эмиграции сделали Цветаеву неизвестной российскому читателю.

В другом письме сестре Мур пишет: «Вообще к ней (к матери) относятся хорошо, а кое-кто, например Асеев и Эренбург — очень предупредительны». Для нее, матери, безумно любившей сына, много значило его отношение к окружающим. Мур собирал книги советских поэтов, интересовался Маяковским, Багрицким, Асеевым. О встречах матери с Маяковским он, конечно, знал, а Асеев был живой, реальный, приятный для него собеседник и поэт. Марина Ивановна радовалась их взаимному приятию. Есть свидетельства И. Б. Шукст, соседки по последней московской квартире, о том, что и к ним Асеев заходил.

Будучи в эвакуации в Елабуге, она рвалась на жительство в Чистополь, так как знала, что там семья Б. Пастернака, что там семья В. Бокова, знала, что там Н. Асеев и очень рассчитывала на его поддержку и помощь. Если оценивать ситуацию спокойно, поездка в Чистополь незадолго до гибели увенчалась успехом — если целью был переезд. Разрешение было получено! Найти жилье — все говорили — было вполне возможно; хорошие люди обещали помочь и в поисках работы...

Не случайно именно Асееву Цветаева поручает своего сына. Она уверена, что ему она может его доверить: за несколько месяцев знакомства у нее сложилось впечатление об Асееве как о человеке порядочном. Поездка в Чистополь это впечатление лишь подтвердила: именно он настоял на рассмотрении просьбы Цветаевой о переезде в Чистополь на совете эвакуированных и поддержал ее. Делясь с сыном о перспективах жизни в Чистополе, она говорила о предполагаемой работе в колхозе вместе с женой Асеева и ее сестрами, а потом, если выйдет, - судомойкой в открываемой писателями столовой.

Мур также рассчитывает на помощь Асеевых, приезжает к ним сразу же после похорон матери, получает, благодаря хлопотам Николая Николаевича, разрешение прописаться на его жилплощади, перевозит вместе с ним вещи с пристани в дом Асеевых. Сразу после его появления в Чистополе он принимает решение о возвращении в Москву: на это у него были объективные причины. Такой вариант, как жить у Асеевых в имевшихся условиях да еще с человеком, больным туберкулезом, он даже не рассматривает. Николай Николаевич добивается для него направлении в Москву, Ксения Михайловна занимается продажей лишних вещей. По мнению автора книги В. Чикриной, Асеев, несмотря на то что он потрясен случившимся, сделал для сына Цветаевой все, что возможно было в то сложное военное время.

Автор книги, посвятив ее двум дням, проведенным М. И. Цветаевой в Чистополе, восстановила, насколько это было возможно, путь, каким она шла, разговоры с людьми, с которыми она встречалась. И в этом контексте книга, по существу, реабилитирует Н.Н. Асеева от тех страшных обвинений, которые на него обрушились спустя много лет после той страшной трагедии.

Чистопольские краеведы много делают для того, чтобы сохранить светлую память о Николае Николаевиче Асееве, нашем замечательном земляке, имя которого носят Курская областная научная библиотека и 125-летие со дня рождения которого мы отмечаем в эти дни.

Н. Н. Асеев жил в Чистополе (г. Чистополь, ул. Ленина, 73) с августа 1941 г. по июнь 1943 г. Из письма чистопольским школьникам: «В памяти моей прочно остался Чистополь с его плодородной почвой, замечательной водой, свежим чистым ветром. В особенности он мне вспоминается зимой: с широкими улицами, обстроенными одноэтажными домиками, над крышами которых нависли белые снеговые наметы, сверкающие днем при солнце радужной искрой. А вечерами огоньки, огоньки… по окнам и тишина, мягкая, снежная, пуховая».

Е.М. Капустина,
гл. библиограф отдела краеведческой литературы КОНБ Н.Н. Асеева